Шаммай
ШАММА́Й (שַׁמַּאי הַזָקֵן, Шаммай ха-Закен, то есть Шаммай Старший; вторая половина 1 в. до н. э. – начало 1 в. н. э.), законоучитель.
Сведения о происхождении Шаммая отсутствуют. Некоторые исследователи отождествляют его с Самайасом (или Самеасом), который, по сообщению Иосифа Флавия, резко осудил своих коллег по Синедриону, не решившихся предать будущего царя Ирода I суду по обвинению в убийстве, и предсказал, что после прихода Ирода к власти все они будут казнены (Древ. 14:172–175); однако более вероятно, что речь в этом фрагменте идет о Шма‘е, который, согласно еврейской традиции, возглавлял Синедрион в середине 1 в. до н. э. В Мишне говорится, что Шаммай стал председателем бет-дина (ав бет-дин), сменив на этом посту некоего Менахема (Хаг. 2:2), по предположению Л. Гинцберга, — Менахема-ессея (см. Ессеи), упоминаемого Иосифом Флавием (Древ. 15:373–378). Хиллел и Шаммай считаются пятой и последней «парой» законоучителей (см. Зугот), а также первыми таннаями.
Постоянный оппонент Хиллела (Хаг. 2:2), Шаммай основал собственную школу толкования Устного Закона — Бет-Шаммай (см. Бет-Хиллел и Бет-Шаммай). Для нее, как правило, характерна склонность к законодательному ригоризму, однако сам Шаммай не всегда следует этой линии: из примерно 20 галахических суждений (см. Галаха), приписываемых лично ему, лишь две трети более строги, чем соответствующие решения Хиллела. По ряду вопросов Шаммай занимал более жесткую позицию, чем все остальные законоучители: так, он полагал, что ответственность за наемное убийство должен нести не только преступник, но и тот, кто его нанял (Кид. 43а); Шаммай заставлял поститься в Иом-Киппур своего несовершеннолетнего сына (Тосеф., Иома 4:2). В пяти спорных случаях Шаммай придерживался более радикальных взглядов, чем его собственные ученики (Эд. 1:7,8,10,11). Вместе с тем, иногда он в одиночку отстаивал облегчительное толкование закона, например, учил, что в непродолжительные морские путешествия можно отправляться даже в канун субботы. Согласно Тосефте, Шаммай не видел нужды в особом постановлении, которое запрещало бы засевать поле, обработанное в субботний год с целью повышения плодородия почвы (Тосеф., Шви. 3:10). Исследователи полагают, что Шаммаю была присуща не столько излишняя строгость, сколько тенденция к буквальному пониманию библейских установлений.
В отличие от мягкого и терпимого Хиллела, Шаммай слыл человеком суровым и раздражительным: например, он резко отчитал нееврея, который сказал, что признает Письменную, но не Устную Тору; на язычника, попросившего преподать ему весь Закон за то время, пока он стоит на одной ноге, Шаммай замахнулся строительной меркой (Шаб. 30б-31а). Этим преданиям в известной мере противоречит наставление Шаммая, приведенное в Мишне: «Постоянно занимайся Торой; говори мало, а делай много; принимай всех с приветливым видом» (Авот 1:15).